Африканская зимняя сказка

Хоть фамилию и пришлось сверить, его должность я все еще помню наизусть: "Управляющий королевской сельскохозяйственной зимней школой". Под "Управляющим" я, будучи ребенком, мог уже кое-что себе представить – управляющего железнодорожной станцией, а "Зимняя школа" – это было нечто, превращавшееся в сказку – школа, похожая на станцию и школа, растворяющаяся в белой дымке.
Но начну сначала: этот Др. Ауг. Шлейер, тот самый управляющий школой, школой, которая была не только зимней, но еще и королевской, был автором книги "Млекопитающие Земли", верного моего спутника в начале пути в большой мир. Эта книга принадлежала моему деду и стояла рядом с библией на буфете. И если для моего верующего деда Книгой (с большой буквы) была Библия, то для меня Книгой с большой буквы была книга, стоявшая рядом с библией.
Когда мне с родителями, а иногда – к сожалению – и с другими родственниками, волей-неволей приходилось навещать моего деда, то утешением была она – Книга. Я провел с ней не менее сотни часов. Впрочем, я очень любил своего деда, но не любил навещать его вместе со взрослыми: они мешали. Они мешали и тогда, когда я сидел склонившись над книгой, а они возвращали меня своей будничной болтовней из африканской степи назад в Цофинген, где жил мой дед. Но когда мы были одни, он тоже жил в африканской степи.
Позже, когда я мог уже немного читать, я перечитал Книгу не один десяток раз: "Ягуар очень кровожадное животное, его основным местом обитания является Южная Америка" и "Мех сиамской кошки очень гладкий, палевого цвета". Как выглядит палевый цвет, я не знаю и теперь, но наверняка это цвет зимней школы, той необыкновенной зимней школы, начинающейся на станции и простирающейся далеко вглубь африканской степи, где обитает ягуар в своей южной америке.
В этих условиях я должен был бы стать большим любителем животных, страстным посетителем зоопарка, или даже солидным специалистом по степным животным. Но я не стал ни тем, ни другим, ни третьим – разве что страстным учеником сказочной зимней школы палевого цвета.
Сейчас эта книга принадлежит мне. Она больше не стоит одиноко рядом с библией, она стоит в большом стеллаже для книг. И мне немного жаль, что именно эта Книга, Книга в которой есть всё, всё, целый мир, стоит рядом с книгами, в которых есть лишь ... что-то. Иногда я открываю ее, и наступает разочарование: на первый взгляд нет больше тех необыкновенно ярких красок. Но при дальнейшем созерцании она наполняется цветом воспоминаний, цветом, который – как и палевый цвет – никогда не будет цветом этого мира, это цвет мира того, мира, который начинается на станции управляющего Шлейера, сельскохозяйственной королевской станции.
Пойми я тогда Книгу правильно, я должен был бы стать любителем животных, любителем млекопитающих, но, к моему счастью, я понял ее неправильно – "Млекопитающие Земли", не млекопитающие, а Земля меня очаровала, эта целая Земля, каким-то образом находящаяся в Африке.
В Африке я никогда не был. Что-то такое таится в этой школе палевого цвета: то, чему там учат, не пригождается ни в передвижении, ни в продвижении вперед, а пригождается лишь в присутствии здесь и в мечтах. У Книги, кстати, был запах, сильный едкий запах, он оставался часами на пальцах. Для меня этот запах стал запахом букв. Что бы я ни читал, буквы напоминают мне запах управляющего зимней школой. И где бы ни находилась эта Книга, в аккуратном доме моих родителей или в моем, неряшливом, запах оставался всегда. Руки нужно было мыть не перед тем, как взять книгу, а после этого – я не мыл их никогда. Королевский Шлейер не упоминает, между прочим, ни разу, что барсуки воняют, это очень мило и тактично с его стороны.
Это была хорошая школа – зимняя школа на станции, она была хороша тем, что там не нужно было учиться ничему другому кроме Земли – а именно, что она есть и что она велика и богата. В этой школе я мог все понимать не так, и я пользовался этой привилегией в полной мере. И в конце концов не осталось ничего кроме запаха, запаха, сопровождавшего меня всю мою жизнь, запаха букв.
Невозможно себе представить, что случилось бы, если бы я был в школе, в которой нужно было бы что-то изучать, например млекопитающих, в такой школе, в каких теперь стремятся поощрять одаренных, и в которой заметили бы мое увлечение млекопитающими. Возможно тогда я попал бы в Африку, но наверняка не в ту Африку школы палевого цвета управляющего станцией Шлейера.