Африканская зимняя сказка

Его имя мне припоминается смутно, но его титул я до сих пор помню наизусть: «предстоятель Королевской Сельскохозяйственной Зимней Школы». Под «предстоятелем» я, тогда ещё малыш, мог представить себе нечто вроде вокзального перрона, а вот понятие «зимняя школа» выкристаллизовалось для меня во что-то и вовсе сказочное: школа-вокзал, школа, тающая в морозной дымке.
Но вернёмся к началу: этот д-р. Авг. Шлейер, тот самый предстоятель школы, которая была не только зимней, но и королевской, написал книгу «Млекопитающие Земли», книгу, с которой я начал постигать этот мир. Это была книга моего дедушки, она стояла на буфете рядом с Библией. И подобно тому, как мой набожный дедушка называл Библию «Книга Книг», для меня «Книгой Книг» была та, что стояла с ней рядом.
Когда я должен был, с неохотой, вместе с родителями, а иногда и – к несчастью – вместе с другими родственниками посещать дедушку, единственной отрадой была эта книга. Наверное, я провёл над ней сотни часов. Впрочем, я очень любил дедушку, мне просто не нравилось ходить к нему в гости вместе со взрослыми, они мешали. Они мешали даже тогда, когда я сидел, склонившись над книгой, а они своими будничными разговорами вырывали меня из африканской степи обратно в Цофинген, где проживал мой дедушка. Но когда мы бывали одни, он тоже жил в африканской степи.
Позже, когда я научился читать, я прочёл эту книгу, наверное, не один десяток раз: «ягуар – очень кровожадный зверь, населяющий в основном Южную Америку» и «сиамская кошка обладает гладко прилегающим мехом цвета изабеллы». Я до сих пор не знаю, что это за «цвет изабеллы», но это должен быть цвет Зимней Школы, той самой чудесной Зимней Школы, что начинается где-то у вокзала и ведёт далеко в африканские степи, где среди прочего ягуар населяет свою Южную Америку.
Вообще-то в таких условиях я должен был стать большим любителем животных, завзятым посетителем зоопарков или даже солидным специалистом по степным животным. Но ничего этого из меня не вышло – я стал всего лишь страстным учеником сказочной Зимней Школы цвета изабеллы.
Теперь эта книга у меня. Она теперь стоит не одиноко рядом с библией, а на большом книжном стеллаже. Я слегка сожалею об этом, поскольку именно та книга, внутри которой всё-всё, весь мир, стоит теперь рядом с разными книгами, в которых содержится всякая ерунда. Я иногда раскрываю её, и это всегда начинается с разочарования, поскольку она теперь не так умопомрачительно красочна на первый взгляд. Но при долгом разглядывании она обретает цвет воспоминаний, тот самый цвет, который, подобно цвету изабеллы, не является цветом этого мира – он принадлежит тому миру, который начинается у вокзала предстоятеля Шлейера, сельскохозяйственно-королевского вокзала.
Если бы я тогда правильно воспринял эту книгу, то должен был бы стать любителем животных, любителем млекопитающих. Но я, к своему счастью, понял её неправильно – «Млекопитающие Земли», то есть не звери как таковые, а сама Земля впечатлила меня, целая планета, каким-то образом лежащая в Африке.
Я до сих пор не побывал в Африке. Таково уж свойство школы цвета изабеллы, что то, что там учат, учится не ради преуспевания и продвижения вперёд, а просто чтобы жить и мечтать. Кстати, у книги был запах, сильный, едкий, часами остающийся на пальцах. Для меня этот запах стал запахом букв. Что бы я ни читал, буквы напоминают мне о запахе предстоятеля Зимней Школы. И где бы книга за это время ни побывала, в порядочном доме моих родителей или в моём беспорядочном, она сохраняет свой запах. Следовало бы мыть руки не перед тем, как её взять, а после того – я не мыл их ни до, ни после. Королевский Шлейер даже не обмолвился, что барсук воняет, я считаю, что это очень мило и весьма тактично с его стороны.
Это была хорошая школа, вокзально-зимняя школа, и хороша она была тем, что не нужно было изучать ничего, кроме Земли – а именно, что она существует, а также что она велика и богата. И мне в этой школе можно было всё понимать неправильно, и я вовсю пользовался этой привилегией. И в конце концов не осталось ничего, кроме запаха, запаха, сопровождавшего меня всю жизнь, запаха букв.
Страшно подумать, что было бы, если бы я попал в школу, в которой нужно изучать конкретный предмет, например, млекопитающих, в такую школу, в какой в наше время хотят развивать одарённых детей и если бы открыли мою одарённость по части млекопитающих. Возможно, я бы и попал тогда в Африку, но это ни в коем случае не была бы Африка Зимней Школы цвета изабеллы вокзального предстоятеля Шлейера.