Африканская зимняя сказка

Его имя я подзабыл, но титул все еще помню наизусть: "Директор Королевской сельской зимней школы". Будучи тогда маленьким ребенком, при слове "директор" я представлял себе директора вокзала, а Зимняя школа означала для меня что-то сказочное, покрытое белым слоем сахарной пудры, - школа-вокзал и школа, которая растворяется в белой сказке.
Начну сначала: этот доктор Ауг. Шляйер, директор школы, которая была не только Зимней, но и королевской, является автором книги "Млекопитающие земли", той самой книги, с которой у меня проснулся интерес к миру. Это была книга моего дедушки, она стояла рядом с Библией на буфетном шкафу. И поскольку мой благочестивый дедушка величал Библию "Книгой", та другая, рядом с ней, была для меня тоже "Книгой".
Когда я, с неохотой, должен был идти со своими родителями, а иногда, к сожалению, и с другими родственниками в гости к дедушке, для меня было одно утешение - книга. Я провел с ней сотни часов. Впрочем, я очень любил своего дедушку, я только неохотно ходил к нему в гости вместе со взрослыми. Они мешали. Они мешали тогда, когда я сидел, склонившись над книгой, а они возвращали меня своей будничной болтовней из африканской степи назад в Цофинген, где жил мой дедушка - но когда мы были одни, он жил в африканской степи вместе со мной.
Время спустя, когда я немного научился читать, я, наверное, десятки раз перечитывал эту книгу:"Ягуар является очень кровожадным животным и населяет преимущественно Южную Америку", или " Сиамская кошка покрыта шерстью изабеллового цвета, которая гладко прилегает к коже". Я до сегодняшнего дня не знаком с изабелловым цветом, но именно он является для меня цветом Зимней школы, той чудесной Зимней школы, которая начинается у вокзала и уходит в далекие африканские степи, где ягуар населяет свою Южную Америку.
Собственно говоря, при таких условиях я должен был бы стать большим любителем животных, страстным поклонником зоопарков или даже солидным специалистом в области животных обитателей степи. Но я не стал ни одним из них - только лишь тоскующим школьником из сказочной Зимней школы изабеллового цвета.
Теперь эта книга у меня. Она не стоит больше в одиночестве рядом с Библией, она стоит на большом книжном стеллаже. Я немного сожалею о том, что именно эта книга, в которой есть всё, всё, целый мир, стоит теперь рядом с другими книгами, в которых тоже что-то написано. Время от времени я открываю её, и это всегда начинается с разочарования - при первом просмотре нет больше таких потрясающих красок, но при более длительном наблюдении она принимает цвет воспоминаний, тот цвет, который, как и изабелловый, являеется цветом того мира, который начинается у королевского сельского вокзала, вокзала директора Шляйера.
Если бы тогда я верно истолковал книгу, я, вероятно, стал бы любителем животных - любителем млекопитающих , но я, к счастью, понял её неправильно. "Млекопитающиe животные земли". Hо, собственно, не животные, а земля так нравились мне, вся та земля, которая находитя где-нибудь в Африке.
Я никогда не был в Африке. Это особенность изабелловой школы, что все то, что там изучают, не способствует дальнейшему продвижению и развитию, а учит существовать и мечать. Кстати, книга обладала сильным и едким запахом, который часами оставался на пальцах. Для меня этот запах стал запахом букв. Что бы я ни читал, буквы всегда мне напоминали запах директора Зимней школы. И где бы ни была эта книга, в аккуратном доме моих родителей или в моем беспорядочном жилище, она всегда сохраняла свой запах. Не стоило мыть руки, прежде чем дотронуться до нее, это нужно было делать после - я не мыл их никогда. Высокопочтенный Шляйер ни разу не упомянул, что мальчишка неприятно пахнет. Однозначно мило и тактично с его стороны.
Это была хорошая школа, вокзальная Зимняя школа, а хорошей она была потому, что не нужно было изучать ничего другого, кроме земли - то, что она существует и что она большая и богатая. В этой школе мне было разрешено все неправильно понимать, и я щедро воспользовался этой привилегией. И в завершение не осталось ничего, кроме запаха, запаха, который сопровождал меня всю жизнь - запаха букв.
Невозможно представить, что произошло бы со мной, окажись я в одной из таких школ, где, например, нужно было бы действительно изучать, что такое млекопитающие животные, в одной из таких школ, где поощряют одаренных детей и где открыли бы мои способности относительно млекопитающих. Возможно, я бы тогда поехал в Африку, но я никогда не попал бы в ту Африку изабелловой школы директора вокзалa Шляйера.