Петер Биксель

Зимняя сказка в африканском стиле

Имя автора мне надо поискать, но название я помню точно: «Правление королевской сельскохозяйственной зимней школы». Тогда, будучи ребенком, я худо-бедно мог выстроить ассоциации относительно слова «правление», правление вокзала, например. Понятие же «зимняя школа» поблескивало сладкими кристаллами сказки – школа, похожая на вокзал, школа, очертания которой сливаются со снегом.
Но начну сначала. Тот самый Август Шлейер, будучи председателем школы, которая была не только зимней, но и королевской, написал книгу «Млекопитающие планеты Земля», ту самую книгу, рядом с которой я начал свой жизненный путь. Она принадлежала моему деду, который хранил ее в шкафу рядом с Библией. И как Библия была для моего набожного деда просто Книгой, так и для меня то, что находилось по соседству с Библией, тоже было Книгой, и когда я приходил в гости к деду с родителями или, к неудаче своей, вместе с другими родственниками, чего я не любил, то было единственное утешение – Книга. Наверное, я провел с этой книгой сотни часов. Нет, деда своего я любил, мне лишь не нравилось навещать его вместе со взрослыми, они мне мешали. Они мешали даже тогда, когда я склонялся над Книгой, своей болтовней возвращая меня из африканских степей в Цофинген, где и жил дед, однако если мы были с ним вдвоем, он тоже оказывался там, среди африканских степей. Какое-то время спустя, когда я начал читать, я прочел Книгу десятки раз. «Ягуар – кровожадный хищник, обитающий преимущественно в Южной Америке». Или: «У сиамской кошки шкура плотно прилегает к телу и имеет цвет «изабель». Я до сих пор не знаю, как выглядит этот цвет, наверное, это цвет зимней школы, той чудной зимней школы, которая начинается где-то в районе вокзала и продолжается до тех пор, пока не предстанут взору африканские степи и те самые пространства, по которым бродит ягуар.
В таких условиях я вполне мог стать натуралистом, заядлым посетителем зоопарка или даже солидным ученым, занимающимся изучением степных обитателей. Ни тем, ни другим я не стал, я стал лишь учеником, жадно вбиравшим знания, которые давала мне сказочная зимняя школа цвета «изабель».
Я до сих пор храню эту книгу. Она не лежит уже по соседству с Библией, а находится в большом книжном шкафу. И немного жаль, что книга, в которой содержится все-все – целый мир, рядом с теми книгами, в которых всего-навсего лишь что-то. Время от времени я беру ее в руки, и возникает разочарование, вызванное отсутствием тех необычайных красок, но проходят минуты, и она приобретает цвет воспоминаний, тот самый цвет, который подобно цвету «изабель» отсутствует в палитре реального мира, но является одним из цветов измерения, вход в которое находится на вокзале председателя Шлейера, вокзале сельскохозяйственной королевской школы.
Если бы в детстве я правильно понял смысл этой книги, я должно стал бы другом животных, другом млекопитающих, но к счастью своему я понял его неверно.
«Млекопитающие планеты Земля», - гласило название. Не млекопитающие, а Земля ошеломила меня, Земля, суть которой для меня находилась именно в Африке.
Я никогда не был в Африке, такова уж школа цвета «изабель», ведь то, чему там учат, не предназначено для продвижения вперед, дальше но для бытия и мечтаний.
Кстати, у книги был особенный запах, крепкий, похожий на то, чем пахнут лекарства, такой запах долго держится на руках. Для меня это запах букв. И что бы я ни читал, буквы напоминают мне запах правления зимней школы. И где бы ни была эта книга, в опрятном доме моих родителей или в моем, неопрятном, она не меняет своего запаха. Необходимо было мыть руки не перед тем, как взять ее, а после, а я никогда не делал этого. Королевский приспешник Шлейер не раз указывает на то, что барсук воняет, что ж, это мило и крайне тактично с его стороны.
Хорошей школой была зимняя привокзальная школа, и оттого она была хороша, что ничего не надо было понимать, кроме Земли, того, что она есть, и как она велика и богата. И всю науку этой школы я имел право истолковать неверно, и этой привилегией я пользовался от души. А потом ничего не осталось кроме запаха, который не покидал меня ни на минуту – запаха букв.
Не могу представить, что было бы, если моей школой стала одна из тех, где изучают науки, жизнь млекопитающих, например, одна из тех, где пока что поощряют одаренных и где непременно догадались бы о моем таланте относительно млекопитающих. Тогда бы я, наверное, поехал в Африку, но никогда не ступил на землю Африки той, которая берет свое начало на вокзале Шлейера, председателя зимней школы цвета «изабель».