Участник №66

Африканская зимнаяя сказка Чтобы вспомнить все имена, мне надо заглядывать в Книгу. А вот название я помню наизусть: «Председатель (или правление) королевской сельской Зимней школы». Под словом «председатель(или правление)» тогда, в детстве, я мог представить, что-то типа «председатель (или правление)» вокзала. Зато «Зимняя школа» была для меня сказочным понятием, котором я подслащивал себе эту горькую пилюлю, превращая ее в сказку, - это Школа, подобная Вокзалу, который растворяется в Белизне.
Однако начнем сначала: этот доктор Август Шлейер, а именно, тот самый директор одной из школ, которая была не только зимней, но и королевкой, является также автором книги « Млекопитающие Земли», той самой книги, которая в свое время пробудила меня к жизни, с которой я в свое время пришел в мир. Это была книга моего дедушки, и она стояла рядом с Библией на буфете. И примерно тоже значение, какое мой благочестивый дедушка придавал Библии:- «Книге», тем же для меня была эта книга – «Книга».
Когда я с моими родителями, и, и частенько, к сожалению, еще и с другими родственниками, ездил в гости к дедушке, мне мне это было в тягость, но там было одно утешение: - «Книга». Должно быть я провел с этой книгой сотни часов. Вообще-то, я очень любил своего дедушку, но только не когда при этом были еще и взрослые, которые нам мешали. И мне не хотелось ехать к нему в гости только вместе с взрослыми, потому что они нам мешали. Они мне мешали, и когда я там сидел, склонясь над книгой, и они меня своей обыденной болтовней возвращали из Африканских спепей обратно Зофинген, где жил мой дедушка. Вот вот когда мы были с ним одни, он тоже дил со мной в Африканской степи.
Позднее, когда я научился немного читать, должно быть я читал эту книгу тоже десятки раз: «ягуар очень кровожадный зверь, и обитает, преимущественно в Южной Африке»,и «мех сиамской кошки, плотно прилегает к телу, и окрашен в цвет изабелла». Сегодня я еще не знаю цвет «изабелла», но, почти наверняка, это должен быть цвет Зимней школы, той самой потрясающей Зимней школы, которая начинается где-то на вокзале, и ведет вдаль, до самой африкансокй степи, где обитают ягуары.
Вообще-то, при таких обстоятельствах, я должен был бы стать большим другом животных, таким страстным «зоологическим ходоком», или солидным специалистом по зверям пустынь. Но я не стал никем из этого, а только школьником, тоскующим по сказочной Зимней школе, цвета изабелла.
Теперь эта книга у меня. Она больше не стоит одиноко рядом с Библией, наоборот, стоит на большой книжной полке. Мне немного жаль, что как нарочно, та книга, в которой все, все, что есть на свете, стоит рядом со всеми этими книгами, в которых есть только кое-что. Время от времени я ракрываю ее, и это всегда начинается с разочарования, так как таких сногсшибательных цветов, как в первый раз уже нет. Однако, если долго рассматривать книгу, то приобретают цвета красочность воспоминаний, те же цвета, те же цвета, как цвет «изабелла», которого нет в мире, но это цвет того мира, который возникает на вокзале, под директорством Шлейера, на сельско-королевском вокзале.
Если бы я тогда понял книгу правильно, я бы должен был стать другом животных, другом млекопитающих, но я, к моему счастью, понял неправильно - «Млекопитание Земли», - вообще-то, не звери, а Земля, вскружила мне голову, вся эта земля, которая лежит где-то в Африке.
В Африке я никогда не был, но такая уж особенность у изабелевой школы, что то, чему там учат, изучают, не для преуспевания в жизни и не для продвижения в карьере, а наоборот, а для Бытия и Мечтаний. Кстати, книга имеет запах, едкий, который потом остается часами на пальцах. Для меня этот запах стал запахом букв. Что я еще всегда читаю, так это буквы, которые напоминают мне запах правления Зимней школы. И где бы все это время ни была эта книга, в упорядоченном ли доме моих родителей, или в моем беспорядке, она сохраняет свой запах. Ведь не надо было мыть руки перед тем как взять Книгу в руки, а как раз раз наоборот, после того, а я-то их не мыл, вообще. Королевский Шлейер, упоминал не однажды, что барсук воняет, я считаю это очень милым, и исключительно чутким, тактичным с его стороны.
Это была хорошая школы, Зимняя школа на вокзале, и хороша она была потому, что не надо было учить ничего, кроме Земли, именно это она и давала, и это было грандиозно и самодостаточно. И мне можно было в этой школе все понимать неправильно, и я этой привилегией вовсю пользовался. Ведь в конце концов остается ни что иное как Запах, Запах, который сопровождает меня всю жзнь, и это Запах Букв.
Невозможно себе даже представить, чтобы случилось, если бы только я учился в той школе, где учат приедметам типа того, как млекопитающие, например, в той школе, где между прочим поддерживалась бы высокая одаренность, и моя высокая одаренность, в отношении млекопитающих, была бы открыта. Вероятно поехал бы я а Африку, но не в ту Африку, Шлейера – директора школы цвета изабелла.