Африканская зимняя сказка

Фамилию автора я подзабыл, поэтому вынужден заглянуть в книгу, но титул его помню хорошо: «Директор королевской сельскохозяйственной школы, работающей в зимний период». Тогда, в раннем детстве, слова «директор», «начальник» у меня ассоциировались, ну, скажем, с начальником вокзала, что же касается «школы, работающей в зимний период», то мое детское воображение рисовало образ сладкой «сахарной» сказки, так сказать, школы-вокзала, школы, растворенной в зимней белизне.
Однако все по порядку: этот доктор Авг. Шляйер, директор школы, которая называлась не только зимней, но и королевской, автор книги «Млекопитающие Земли», книги, давшей мне очень много в плане осознания окружающего меня мира. Это была книга моего деда, и стояла она на буфете, рядом с библией. И так же, как библия была для моего набожного деда «книгой» (так он ее называл), так для меня «книгой» была как раз та, стоящая рядом.
Когда мне вместе с родителями, а порой (к моему большому неудовольствию) вместе с другими родственниками приходилось навещать деда, то единственной отрадой для меня тогда была она, «книга». Должно быть, я провел над ней сотни часов. Впрочем, деда я очень любил, не любил лишь ездить к нему вместе со взрослыми: они мне мешали. Они мешали мне, когда я сидел, склонившись над книгой, мешали, когда своей банальной болтовней отрывали меня от путешествия по африканской степи, тем самым возвращая меня в Цофинген, где жил дед; когда же мы с дедом оставались одни, то и его я переносил в своих фантазиях туда, в африканскую степь.
Спустя время, когда я уже немного научился читать, я вновь перечитывал эту книгу много-много раз – это уж точно. Цитирую по памяти: «Ягуар – очень кровожадное животное, населяющее главным образом Южную Америку», или, например: «Шерсть сиамской кошки гладкая, коричневато-желтого цвета». До сих пор не знаю, что представляет собой этот коричневато-желтый цвет, но, должно быть, это цвет здания школы, работающей в зимний период, той чудесной школы, берущей начало где-то у вокзала и заканчивающейся в далекой африканской степи, на родине ягуара, в Южной Америке.
Вследствие всего вышеперечисленного из меня должен был бы, по идее, получиться большой любитель животных, страстный почитатель зоопарков или же классный специалист по степным животным. Но я не стал ни тем, ни другим, ни третьим – а всего навсего учащимся сказочной школы коричневато-желтого цвета, учащимся, исполненным тоски по прошлому.
Сейчас эта книга у меня, только стоит она уже не так, как тогда, одиноко, рядом с библией, а – на большой полке. Мне лишь немного жаль, что именно та книга, в которой все, просто все являет собой наш мир, стоит рядом с книгами, содержащими лишь крупинки этого мира. Время от времени я раскрываю ее и всякий раз испытываю разочарование, уже нет того мгновенного очарования пестроты, как когда-то, но постепенно ее страницы окрашиваются цветом воспоминаний, цветом, который, равно как и коричневато-желтый цвет, не есть цвет этого мира, а, скорее, мира, берущего начало у того вокзала, возглавляемого Шляйером, сельскохозяйственно-королевского вокзала.
Сумей я тогда правильно прочитать эту книгу, то, наверняка, стал бы любителем животных, любителем млекопитающих, однако, к счастью, я ее понял по-своему, эту книгу под названием «Млекопитающие Земли»: меня пленили в ней даже не млекопитающие, пленила меня вся та Земля, расположенная где-то в Африке. Мне никогда не приходилось бывать в Африке. Такова уж особенность школы коричневато-желтого цвета, что все, чему там учат, предназначено не для дальних странствий, а для домашних грез. Впрочем у книги был запах, сильный, едкий запах, который часами исходил от рук. Запах этот стал для меня запахом букв. Что бы я ни читал, буквы напоминают мне всегда запах того времени, героем которого был директор сельскохозяйственной школы, работающей в зимний период. И где бы эта книга ни находилась: в аккуратном доме моих родителей, в неприбранном моем, она сохраняла свой неповторимый запах. Руки нужно было мыть не перед тем, как брал ее в руки, а после – этого я никогда не делал. На страницах своей книги его королевское высочество Шляйер даже не упоминает о том, что барсук воняет, как мне кажется, это довольно мило и в высшей степени деликатно с его стороны.
Это была хорошая школа, эта школа-вокзал, хорошим было в ней то, что там не надо было изучать что-то другое, кроме Земли, а следовало лишь знать, что Земля существует и что она большая и богатая. В той школе мне разрешалось все понимать не так, и я, надо сказать, широко пользовался предоставленной привилегией. И в конце концов не осталось ничего, кроме запаха, запаха, который преследует меня всю жизнь, запаха букв.
Невозможно себе представить, что бы было, если бы мне пришлось учиться лишь в школе, где проходили бы, например, млекопитающих, в школе для высокоодаренных детей, где был бы открыт мой талант по части млекопитающих. Кто знает, может быть, в этом случае я и побывал бы в Африке, но, увы, не в той Африке, где начальник вокзала Шляйер возглавляет сельскохозяйственную школу коричневато-желтого цвета, работающую в зимний период.