Африканская зимняя сказка

Насчет имени не уверен, но титул этого человека я до сих пор помню наизусть: председатель королевской сельскохозяйственной зимней школы. Председатель представлялся мне, а я был тогда маленьким ребенком, кем-то вроде начальника вокзала, а зимняя школа, напоминавшая вокзал, была волшебным пряничным домиком, почти растворившемся в белой дымке.
Но вернемся к самому началу. Доктор Авг. Шлейер, тот самый председатель зимней школы, которая к тому же была еще и королевской, являлся автором книги "Млекопитающие Земли", той самой книги, открывшей мне доселе неведомый мир. Эта книга принадлежала моему деду и стояла на буфете рядом с Библией. И если для моего набожного деда "Книгой книг", по его собственному выражению, была Библия, то для меня таковой являлась её соседка.
Если мне приходилось посещать деда вместе с родителями и, о, ужас!, с другими родственниками, что я делал весьма неохотно, то меня всегда ждало утешение - моя "Книга книг". Сейчас мне кажется, что я тогда провел в ее обществе не одну сотню часов. Вообще-то я очень любил своего деда, но не любил приходить к нему именно вместе со взрослыми. Они мешали. Они также мешали, когда своей болтовней о чем-то обыденном возвращали меня, склонившегося над книгой, из степей Африки в Цофинген, где жил дед. Но в тот момент, когда мы с дедом оставались одни, он отправлялся в путешествие по Африке вместе со мной.
Позднее, когда я уже немного научился читать, я перечитывал мою книгу, наверное, десятки раз: "Ягуар - это кровожадный зверь, обитающий, прежде всего, в Южной Америке". Или же: "У кошек сиамской породы короткий гладкий мех изабеллового цвета".
Даже сейчас, став взрослым, я не знаю каков этот цвет, но это непременно цвет зимней школы, той чудесной зимней школы, которая начинается где-то рядом с вокзалом и уносит в далекие африканские степи, где обитает ягуар из Южной Америки. Мне иногда кажется, что я должен был бы стать заядлым любителем животных, завсегдатаем зоопарков или же крупнейшим специалистом по степным зверям. Но никем из вышеперечисленных людей я не стал, а навсегда остался учеником волшебной зимней школы изабеллового цвета.
Я до сих пор храню книгу доктора Шлейера. Она уже не стоит так одиноко в соседстве с Библией - я поставил ее на большую книжную полку. Но мне все-таки немного грустно оттого, что "Книга книг", в которой заключается все, весь мир, находится рядом с множеством книжек, в которых отражена лишь его частичка. Время от времени я открываю ее, что всегда начинается с разочарования. Она уже не является такой же головокружительно красочной как в тот момент, когда я открыл ее в первый раз. Но если книгу долго рассматривать, то она становится цвета воспоминаний, того цвета, который подобно изабелловому, не принадлежит этому миру, а является частью мира иного, начинающегося на вокзале председателя Шлейера, на сельскохозяйственно-королевском вокзале.
Если бы еще в детстве, я правильно понял название книги, я бы непременно стал любителем животных, любителем млекопитающих, но, к моему счастью, я выбрал неправильный путь. "Млекопитающие Земли". Не млекопитающие, но Земля была важнее для меня; Земля, которая располагалась где-то в Африке.
Я ни разу не был в Африке. Ее мне заменила изабелловая школа, которая не учила, как сделать карьеру и добиться дальнейших целей, но научила быть и мечтать. "Книга книг" имела очень сильный едкий запах, который часами оставался на пальцах. Для меня он стал запахом букв. Что бы я не читал, буквы всегда напоминают мне о запахе председателя зимней школы. Где бы не находилась эта книга, в идеальном порядке дома моих родителей или же в хаосе моего дома, она хранит свой запах. Нужно мыть руки не перед тем, как берешь книгу, а потом, когда откладываешь ее в сторону; я же никогда их не мою. Королевский председатель Шлейер не раз упоминал, что от барсука пахнет весьма неприятно. Мне кажется, это исключительно мило и тактично с его стороны.
Это была хорошая школа, привокзальная зимняя школа, и хороша она была тем, что с ее помощью можно было многое узнать о нашей Земле, что она есть, и что она необъятна и разнообразна. В этой школе я наверняка все понял неправильно и использовал эту своеобразную привилегию в полном объеме. И вот ничего не осталось кроме запаха, запаха, который сопровождал меня всю жизнь, запаха букв.
Что бы произошло, если бы я выбрал ту школу, где учат чему-либо осязаемому, конкретному, например, кто такие млекопитающие; школу, где необходимо содействовать талантам и где бы обнаружили мою склонность к млекопитающим? Наверняка я затем поехал бы в Африку, но никогда не узнал о той Африке начальника вокзала Шлейера, в которую ведет изабелловая школа.